http://www.young-science.ru/2010-12-23-07-54-57/mainmenu-66/39-qq/1984-ao.html;Автор очерка Ольга Арматынская любезно разрешила опубликовать его и на моем сайтике.
Система координат профессора Невзорова
Есть в Тамбовской области село
Малое Лаврово. Красивое село: тихая речка Олешня, дубовые леса, отменные родники - сюда и теперь за водой ездят из областного Мичуринска.
Четыреста лет назад первые рязанские переселенцы ставили здесь дома из хвороста, обмазанного глиной – отсюда улица Плетневка, на дубовых рощах вокруг вечно шумел грачиный базар – отсюда улица Грачиновка.
На Бухарке, холме за селом, росли когда-то корабельные сосны. При Алексее Михайловиче из них "настругали" и спустили на воду 400 стругов, а по соседству, в Старом Тарбееве, в 1660 году Петр I строил первые корабли славного русского флота.
Еще в Малом Лаврове жили гончары, благо, глина за логом, "на рвах", была подходящая. Свистками и куклами лавровцы не баловались, а возили по весям губернии "дельную", нужную в хозяйстве посуду и глиняные дымовые трубы. До сих пор здесь помнят самых искусных лавровских мастеров: Фефеловых, Языковых, Кондратьевых, Невзоровых…
Была тут и своя белокаменная церковь, и начальная школа с библиотекой. А на рубеже двадцатого века упрямые малолавровские мужики даже "реки поворачивали вспять". Как-то, поскандалив со старотарбеевцами из-за клочка лесной земли, где бежала Олешня, за один день они перегородили речку и выкопали ей лопатами новое русло.
Какие только войны и беды не пронеслись потом по этой земле! Только Олешня и сегодня послушно бежит там, где мужики определили ее путь….
Точка отсчета
Перед войной в Малом Лаврове было около двухсот домов, один из них -
Аграфены и Ивана Невзоровых. В семье росли двое детей -
Петя и Валюша, а в марте 1941-го родился и самый младший –сын Коля, Николай Иванович Невзоров.
На войну из деревни ушли 243 человека. Каждый второй обратно не вернулся, у многих и многих военная дорога - безвестна.
Ивана Невзорова призвали в армию в июне, а уже в августе пришло сообщение о нем, как о без вести пропавшем. В 1943 году прислали еще и похоронку, где говорилось, что
Иван Иванович Невзоров погиб в боях за Ельню. В"Книге памяти" Тамбовской области есть и такая запись: "Невзоров И.И. родился в 1909 году с.М.Лаврово, рядовой. Умер в плену 18 июня 1942 г. (Книга памяти в 10-ти т. - Тамбов, 1995...Т.4. - С.218).
По словам Николая Ивановича: " мать до конца своей жизни верила, что отец попал в плен и скоро вернется. Откроет дверь и скажет: «Наконец- то я дома».
Старожилы Малого Лаврово хорошо помнят, как и сама война стремительно приближалась к деревне: "Мимо шло много военных, ополченцев, говорили, что сибиряки; ехала техника по направлению к фронту. Со стороны Воронежа - взрывы и грохот орудий. Помню, за одну ночь положили мост через реку Воронеж, чтобы сократить дорогу.
А однажды мы встали утром: лес около села весь вырублен. Огромные деревья лежали вповал на земле. Зачем это было сделано – точно сказать не могу, ходили слухи, мол, для того, чтобы немцы не могли укрыться в лесах",- рассказывает Мария Ивановна Гречишкина, жительница М. Лаврово.
"Жизнь с тремя малыми детьми была крайне тяжелой" – вспоминает Николай Иванович, -"Мать работала дояркой на колхозной ферме, да еще умудрялась содержать дома корову, овец, кур и огород. Она была твердо убеждена, что только за счет домашнего хозяйства, она в состоянии накормить и одеть нас. За работу в колхозе она практически ничего не получала (деньги в то время в колхозе вообще не платили, но если год был удачным, по итогам давали овощи или зерно- просо и рожь). Дома была ступка, мы мололи зерно - и тогда был у нас настоящий праздник с настоящим хлебом.
Мы помогали матери в заготовке сена для домашней живности, полоть огород, убирать урожай, в общем, дел хватало. Было иногда обидно, когда сверстники шли на речку купаться, а у нас - дел невпроворот. И все-таки сестре и брату приходилось гораздо сложнее, чем мне.
В памяти о тех суровых годах - страшная бедность и много нищих, просящих подаяние. Среди них было много и немцев, которых власти отпускали на «вольные хлеба». В деревне не было ни одного дома, где бы не висел портрет в траурной рамке, но люди жалели одинаково и своих, и пришлых из далекой Германии, делились тем, что бог послал
…"
После войны Николай пошел в школу - Малолавровскую семилетку: "В начальной школе учился легко и хорошо. Почти весь класс собирался у меня дома для выполнения домашних заданий. Семь классов закончил с похвальной грамотой. Можно было бы на этом и закончить образование - в колхозе всем находилось свое место, но мать настояла на продолжении учебы. Сама она не умела ни читать, ни писать и очень ей хотелось, чтобы я закончил 10 классов, да и учителя в школе ее уговаривали…"
Ближайшая средняя школа была в 10 км, в соседнем селе Новое Тарбеево. В военном 1942 году эта бывшая земская двухклассная школа выпустила первых своих десятиклассников
Зимой путь до школы можно было сократить почти вдвое, но для этого надо было иметь лыжи. И однажды Николай вместе с матерью отправились за 15 километров в Мичуринск: повезли по бездорожью мешок картошки на санках. На вырученные деньги были куплены замечательные новенькие лыжи и - сколько потом было слез, когда в первый же день, на крутой горке они были сломаны! Местный столяр сделал Николаю лыжи из дубовой доски – на них школьник и ездил по два десятка километров в день все три года учебы.
" Вообще, мать делала для нас все, что могла, - вспоминает Николай Иванович, -
"Огромным событием для меня было, когда после девятого класса мама купила мне велосипед. А еще купила патефон - единственный в деревне! Ведь тогда у нас не было ни электричества, ни радио, все это появилось только в начале 60-х годов. По вечерам мы выносили патефон на улицу, и послушать этот музыкальный ящик толпой собирались односельчане... Нам завидовали даже те сверстники, чьи отцы вернулись с войны.
Первый шаг
"В десятом классе", - рассказывает Николай Иванович, - " мы не раз с одноклассниками обсуждали вопрос, куда пойти после окончания школы. О вузе тогда мало кто мечтал. В деревне существовало твердое убеждение, что в институт поступить можно только при наличии хороших знакомых, или если дать нужному человеку на «лапу» крупную сумму денег. Так или иначе, школьные учителя не пытались нас в этом разубедить, а мы… мечтали о техникуме или профтехучилище. Но даже здесь существовала преграда: ведь у нас не было паспортов, и для поступления в любое учебное заведение необходимо было получить разрешение правления колхоза.
Мы, трое одноклассников, выбрали Саратовский геолого - разведочный техникум, в котором готовили техников геологов и техников-топографов. Обе специальности были престижными и романтичными, к тому же в этом техникуме стипендия была в два раз выше, чем в других,- целых 45 рублей!"
Правление колхоза хотя и отказало ребятам в выдаче отходничества, ехать на экзамены разрешило, пообещав, что по результатам испытаний вопрос будет решен окончательно.
Трое ребят успешно сдали все экзамены, но…. в списке зачисленных себя не нашли. В администрации техникума им сказали: не оформите паспорт в течение недели - и не зачислим. Хорошо, что справку о сданных экзаменах выписали. Ребята помчались домой, члены колхозного правления справку прочли и благословили юных земляков на хорошую учебу.
Саратов, где они оказались,- город большой, со множеством достопримечательностей. Но самой известной из них, пожалуй, был так называемый ев овраг. И по сей день саратовцы считают, что именно в Глебычевом овраге обитают подлинные городские старожилы и коренные жители, а не те, кто «пристябай ни к чему рукав». В этом знаменитом месте студенту топографического отделения Невзорову и пришлось снять угол: жилье "в овраге" было на порядок дешевле, чем в любой другой части города. Правда, как с 17 века этот заповедный район именовался Воровским буераком, так и в ХХ –ом остался милой родиной всей городской шпаны…
Студенты техникума жили, как жили, наверное, все студенты послевоенного СССР : бегали разгружать выгоны, ушивали брюки в дудочку, чтобы одеть их можно было только с мылом. В городском саду будущих геологов и топографов отлавливали комсомольские патрули, штаны разрезали, а в техникум стаями летели грозные предписания о рассмотрении персональных комсомольских дел…
Но все - таки основной целью ребят была учеба, к ней они относились серьезно. Учителей своего первого студенчества Николай запомнил навсегда, особенно завуча, преподавателя черчения – большого грузного человека, в чьих огромных руках, измазанных грифелем, вечно прятался маленький ловкий карандашик... Учиться было интересно: студенты техникума старательно штудировали общеобразовательные предметы, топографию, топологию и топографическое черчение.
Кроме того, хорошая учеба определяла стипендию, которая была куда больше доходов у матери в деревне. Перед каникулами Николаю предстояло несколько бессонных ночей в очередях за сахаром и, наконец-то – домой, с самым вкусным на свете подарком.
Два с половиной года в Саратове пролетели быстро. В кармане - диплом, впереди первые шаги самостоятельной работы. И где! В самом привлекательном для топографа регионе – в Тюменской области.
В сибирском Лукоморье
Обширную часть современной Тюмени, простиравшуюся к востоку от низовья Оби почти до самого Енисея в древности называли Лукоморьем, может быть, из-за изгиба Обской губы ( морской луки) . Были и горы Лукоморские, ныне — Сибирские увалы. До сих пор эта часть Югры - белое пятно для многих наук, край великих тайн и загадок, исследованный более-менее лишь на предмет нефти и газа.
Район Берёзовского месторождения - это пойменная долина Оби и Северной Сосьвы. . Тайга, зима – 200 дней в году, мимолетное жаркое лето…
Местные жители - – ханты, манси, ненцы и русскиеСамо Березово- одно из старейших русских поселений в Сибири, основанное казаками на месте остякского поселения Сумгут Вож ("Березовый Город"). При Петре I тут выстроили Березовский острог, и его удалённость и трудность сообщения с внешним миром способствовали недоброй славе городка: сюда стали ссылать неугодных людей. Берёзовскими ссыльными был князь Александр Данилович Меншиков с семьей, декабристы, опальные князья, революционеры Ногин и Троцкий, потом- советские репрессированные.
И сейчас над речкой шумит городской парк из «падающих» лиственниц (с загнутыми наверху кронами) и кедров - древняя языческая роща хантов. А рядом у парка - памятник Меншикову с надписью «Благодарная Россия сподвижнику Петра Великого Светлейшему князю Меншикову». Тысячам безвестных спецпереселенцев 30- 40 годов ХХ века памятника нет…
Триста шестьдесят лет поселок в заповедном Лукоморье ждал своего часа - и дождался! . 21 сентября 1953-го полетела радиограмма от начальника Березовской буровой партии: “Срочная. Тюмень, Нефтегеология, Выброс при подъеме инструмента.. Газовый фонтан в Березово!" На поверхность вмиг вылетело все бурильное оборудование - 200 метров железа Задавили фонтан только к июлю 1954-го, стащив вышку с основания тракторами и залив скважину глинистым раствором.. Так была открыта Западно-Сибирская нефтегазоносная провинция…
В мае 1962-го Совет Министров СССР издал историческое постановление “О мерах по усилению геологоразведочных работ на нефть и газ в районах Западной Сибири”. Речь шла о строительстве баз, дорог, пристаней, взлетно-посадочных полос, создании новых образцов техники, широком привлечении науки. Взамен к 1970 году геологи должны были создать базу для добычи 5 миллионов тонн нефти и 10 миллиардов кубометров газа. 12 февраля 1963 года пущена в эксплуатацию первая промысловая скважина Берёзовского газового месторождения и первый северный трубопровод до Берёзово длиной 12 километров.
Так начиналась сибирская нефтяная лихорадка …
Герой нашего очерка получил направление в соседний Октябрьский район, в Нижне - карскую нефте -разведочную экспедицию на должность техника топографа. По сибирским меркам, экспедиция находилась почти рядом с Березово – всего в 300х километрах ( 3 июня 1959 года создается Нарыкарская партия глубокого разведочного бурения, в июне 1960 года на ее базе организована Нарыкарская экспедиция с местом дислокации в пос. Нижние Нарыкары Ханты-Мансийского АО).
"….Дорожные впечатления были ужасные"- рассказывает Николай Иванович .Пять часов в воздухе, а в иллюминаторе на сколько ухватывает глаз – только тайга и болото. . Потом еще на вертолете двое суток. После посадки я несколько часов ничего не слышал. Позже, правда, выработалась привычка к грохоту двигателя, и можно было спокойно разговаривать даже в салоне вертолета. Наконец, я уже на месте будущей работы, - в небольшом таежном поселке охотников Шахтунгорте.
Прибытие сейсморазведочной партии резко изменило весь жизненный уклад местного населения. Рев двигателей мощных армейских тягачей и стук топоров рабочих, вырубающих вековую тайгу для передвижения сейсмоотрядов, разогнали дичь, а это сразу сказалось на доходе хантов-охотников, были разрушены и их лесные молитвенные места (шаманские домики). Приезжие попробовали даже бороться с главным таежным врагом - комарами и мошкой, применив авиацию. Комаров на какое-то время стало меньше, но тут же резко уменьшилось количество рыбы в водоемах, а в тайге - промыслового зверя. Охотники пообещали нас отстреливать, как белку: в глаз. Но запах нефти просто не позволял обращать внимание на такие мелочи.
Тогда в умах политиков один за другим рождались авантюрные проекты: одни, например, предлагали осушить сибирскую низменность, другие - наоборот, затопить.
А между тем, попытка проведения разведочных работ в летнее время закончилась провалом. Мы утопили в болотах всю мощную армейскую технику, а сплошной комариный рев привел к резкому снижению производительности труда. Однажды в партию приехала корреспондент столичного журнала «Огонек», которая потом написала в статье: «Когда я подбросила в воздух свою шляпку, то она на землю не упала. Комары удерживали ее на своих крылышках».
И все-таки долгожданная победа пришла. Первая пробуренная скважина километровой глубины дала мощный фонтан нефти. Нашей радости не было предела, хотя местные жители сравнивали рев фонтана с воем шайтана, а шаманы предсказывали конец света.
Позже, уже студентом-практикантом мне довелось побывать в тех же местах, и я спросил знакомого ханта: есть ли рыба? "Рыбы нет",- грустно сказал он, -"только щука".
Ханты (самоназвание"ханти", русские до ХХ века звали их остяками) - это финно-угры, народ, с 1 тыс. н. э обосновавшийся в Западной Сибири. Испокон веков они существовали за счет таежной охоты, речного рыболовства, отчасти – оленеводства. Причем, рыболовство, было, в основном, запорное, возможное только при обилии рыбы. До начала нефтяной лихорадки непроходимая тайга и статус ссыльных земель отчасти уберегали традиционный уклад жизни этого лесного народа от катастрофы. Но, начиная с 60-х годов, эта защита перестала существовать, и ханты, поклоняющиеся медведю, огню, деревьям (пару растущих рядом деревьев ханты называли дедушкой и бабушкой) и духам- хозяевам местности, оказались лицом к лицу со всеми прелестями губительной цивилизации.
За считанные годы восточные ханты из основного (хотя и немногочисленного) населения этих мест превратились в этническое меньшинство, а среде их обитания - основе традиционных промыслов - был нанесен невосполнимый и ничем не компенсированный ущерб. Сегодня попытки придания заповедного статуса некоторым еще сохранившимся территориям традиционного природопользования хантов (в частности, в бассейне р. Юган) наталкиваются на жесткое противодействие и саботаж нефтяных монополий.
Не пощадила нефтяная лихорадка и сибирской природы, ведь тогда казалось: нефть все окупит, все спишет. Впрочем, история часто преподносит людям парадоксальные и жестокие уроки, где логика и причинно-следственные связи вовсе не очевидны. Спустя несколько десятилетий, эта бесценная, героически добытая нефть сыграет не последнюю роль в гибели советского государства. И эта же нефть, как кровь побежит по жилам новой России, спасая и продлевая ей жизнь, и в будущем вновь этой жизни угрожая …
Однако, в 60-е годы предсказать все это было почти невозможно и тогда в сибирских просторах были сосредоточены огромные людские резервы. Основу их составляли молодые специалисты- выпускники самых разных заведений- «топики», «сейсмики», монтажники, буровики, испытатели и рабочие., исполненные энтузиазма и желания работать для будущего. Среди них у Николая осталось много замечательных друзей и однокашников.
У сплошь молодых начальников в подчинении был самый разный рабочий люд, в том числе, и имеющий несколько судимостей, но - "ничего,"- вспоминает Николай Иванович,- ", мы с ними уживались. Они работали хорошо, и глядишь - милые ребята, когда за воротник не закладывают. Только к бутылке их нельзя было допускать, так ее там и не было. Жили нормально, дружно, и всегда у меня были хорошие ребята. Ведь в тайге, мы были одним отрядом, была у нас общая постоянная и большая работа, а бригада – маленькая, деваться в ней от товарищей было некуда.
Был у меня один, Саша, здоровый парень, рубил просеку. Вечером придет, упадет в палатку. Спрашиваешь его:" что Саш, устал?" А чего мне устать, чего устал? Топор-то он сам рубит, знай, маши да маши…". Или Василий из Тюмени, где он оставил семью и три года уже не бывал. Тот все говорил: "Коля, ты мне только деньги не выдавай. За питание вычитай, а зарплату до Березова не выдавай, прямо перед отъездом отдашь. Я сейчас заработаю, посадишь меня на самолет- тогда давай…" Ну, пришло время, отвез я его до Березова, посадил на катер : давай, говорю, Вася… Смотрю, через неделю приезжает в одном пиджачишке: все спустил…. Что делать? Снова в бригаду, снова в тайгу …"
В подчинении Николая было несколько бригад, которые готовили 4-метровые просеки для сейсмоотрядов и техники- тракторов и вездеходов… Жили в палатках, постепенно перебираясь с места на место вглубь тайги. Продукты и оборудование бригадам забрасывали вертолетами, примерно раз в месяц. Позже бригаде дали в помощь оленей и каюра. Ему, привычному местному жителю, в палатке всегда было жарко (и летом, и зимой в палатках гудели печки…). Он ночевал он под звездами, на улице вместе с оленями. Закутается в свою малицу - и в снег, до утра!
Не обошлось и без приключений, хотя Николай Иванович не устает повторять: ему всегда везло, повезло и тогда. Километрах в 70–ти у коллеги и напарника осталось оборудование: палатки, спальные мешки, за которые он отвечал. Вертолета все не было, тащить это хозяйство по тайге тяжело, и он попросил Невзорова съездить и вывезти вещи, когда замерзнут реки …
К ноябрю лед окреп, и Невзоров, взяв с собой одного рабочего из бригады, на армейском вездеходе отправился забирать казенное оборудование. До лагеря оставалось еще километров пять, когда водитель посмотрел на лед и сказал: "боюсь рисковать, лед слабоват". Решили, что дальше пойдут пешком, заберут, что есть, и притащат к вездеходу, который должен был их ждать. Но когда путники вернулись обратно - вездехода и след простыл! Ждать ему надоело, он и укатил. "Тут, конечно, екнуло сердечко…"- рассказывает Николай Иванович, - " Мы уже устали, просеки там нет, шли по колено в нетронутом снегу ".
Кругом тайга - как море, в какую сторону не пойди. Спасла профессия, и то, что Николай Иванович вспомнил карту - так ясно, будто мысленно ее читал: километров за десять от места, где они оказались, должна была быть охотничья избушка. "Вася",- сказал он товарищу, -"если мы ее найдем - будем жить. А не найдем, тогда уж, что ж …"
Кто хоть раз попадал в такие ситуации, знает, что в критические моменты бывает спасительное обострение чувств, когда в считанные минуты мобилизуются все силы в человеке, - так и получилось. Шли они будто точно по карте и вышли прямо на ту самую избушку, затерянную в бесконечной тайге.
Затопили печь, нашелся в избушке обязательный запас продовольствия, оставленный охотниками – сахар, сухари, чай… Надо бы им было сразу уходить, да не сообразили… Валенки у них, то ли от пота, то ли от снега промокли насквозь, и они решили их высушить и уходить утром. А утром встали - ноги-то в валенки не лезут! Пришлось делать колодки, снова мочить обувку, разбивать ее - так целые сутки и потеряли… А когда потом вышли на долгожданную дорогу - уже везде снуют вездеходы, и объявлен поиск пропавших ….
Есть ключ на старт!
Через два года, к октябрю 1961-го Николая перевели на должность инженера производственного отдела экспедиции. На одном из производственных совещаний с молодым инженером разговорился районный военком. Тут и выяснилось, что ежемесячно на имя начальника экспедиции посылались радиограммы о призыве Николая Невзорова в армию . Ответ был всегда одинаковый: "Невзоров в тайге, радиосвязи нет ". Военком тут же выписал Николаю повестку, из которой следовало, что призывнику надлежит явиться через неделю в военкомат, чтобы отправиться в армию.
Сначала призывники - контингент был со средним техническим образованием, - попали в Нижний Тагил в полковую школу, где кроме общевойсковой подготовки, новобранцев учили заправлять ракеты. Молодые солдаты были довольны: попали в самые современные, ракетные войска. Ракетные войска стратегического назначения тогда только становились: строились шахты, пусковые столы, казармы, но уже поступала и боевая техника. Время торопило: разразился Карибский кризис, шла война во Вьетнаме.
Повезло в полковой школе и с командиром – старшиной Матюхиным, который воспитывал будущих младших командиров: «Вы скоро будете отцом и матерью солдата, самым близким для него человеком. От вас будет зависеть - сыт ли он, тепло ли одет. Ему некому, кроме вас, пожаловаться». Сам старшина искренне переживал за количество и качество солдатской пищи в котле, и не уходил вечером домой, пока лично не убедится, что очередной наряд при чистке картофеля срезает кожуру очень тонким слоем. Придирался к чистоте в казарме и особенно в туалете: "Туалет – место отдыха для солдата, там солдат может не вставать даже при входе генерала!"
После школы младшие сержанты с новенькими погонами разъехались по частям. В части, куда попал Николай, молоденькие сержанты быстро устанавливали контакты с солдатами, осваивая сначала на тренажерах, а затем на рабочих местах сложную технику, впрочем, большая часть призывников были грамотные ребята, москвичи.
Отношения с солдатами были товарищескими: в свободное от занятий время командиры с ними вместе играли в футбол, вместе строили спортивные площадки. И старших командиров личный состав уважал: политрука майора Чередниченко, образованного начитанного человека, любителя и знатока искусства, командира части полковника Галеева, не жалевшего сил для устройства солдатского быта.
На третьем году службы Николай вступил в партию, мечтал после демобилизации поступить в Московский институт инженеров геодезии, аэрофотосъемки и картографии. Как-то поделился своими планами с ближайшими командирами и полковником Галеевым . Полковник помог Невзорову достать необходимые учебники и обещал отпустить для сдачи вступительных экзаменов. После окончания школы прошло уже восемь лет, многое надо было восстанавливать в памяти и заниматься Николаю приходилось много - благо, у старшины, который отвечал за обслуживание техники все-таки было свободное время.
Получив вызов приемной комиссии, Николай написал раппорт с просьбой предоставить отпуск для сдачи экзаменов. Полковник вызвал абитуриента: «Смотри, вот приказ главкома, где запрещается предоставлять отпуск для сдачи вступительных экзаменов в вузы. Но я свое обещание выполню». И отпустил сдавать экзамены.
Однако, стоило Николаю выйти на перрон Казанского вокзала , у вагона показался военный патруль- как будто специально его поджидал. Абитуриента посадили в машину - и в комендатуру. Комендант долго ругал полковника Галеева за то, что не читает приказы главкома, на отпускном удостоверении поставил крест и приписал: «немедленно вернуться в часть».
Что было делать? Николай позвонил командиру: так, мол, и так. Галлеев выслушал и отрезал: «Семь бед - один ответ! Немедленно переоденься в гражданскую одежду и сдавай экзамены. Вернешься - разберемся». Николай так и сделал. При этом, в столице на время экзаменов его приютил у себя тесть непосредственного командира - старшего лейтенанта Николая Ивановича Василенко, поставив ежаждущего знаний юношу еще и на полное домашнее довольствие.
После сдачи экзаменов в деканате Николаю сказали: «Вы, Николай Иванович, можете не дожидаться заседания отборочной комиссии. Вы зачислены. В деканате получите справку». Новоиспеченный студент сообщил об этом матери, распрощался с новыми знакомыми - и заспешил в часть, докладывать командиру. Полковник его поздравил, вызвал писаря и приказал подготовить приказ о досрочной мобилизации старшины Невзорова, как студента института. На следующий день было объявлено общее построение полка: оркестр грянул прощальный марш, демобилизованный стоял вместе с командирами у полкового знамени, а его друзья проходили мимо торжественным маршем. Потом состоялся прощальный обед, и командирская "Волга" доставила студента на станцию Верхняя Салда.
С тех пор пролетело почти сорок лет, но Николай Иванович всегда хорошо вспоминает армейские годы. По его словам - нет-нет, да и приснится ненавистный вой ревуна, доклады о ходе заправки, приказ «Ключ на старт!» и ответ «Есть ключ на старт!». Время было неспокойное: каждый раз думали - может быть, учеба, а, может быть…. Пока не прозвучит голос командира: «Товарищи офицеры, сержанты и солдаты! Вы успешно справились с поставленной задачей учебной тревоги. Всех благодарю за отличную работу. Отбой», никого не отпускало огромное нервное напряжение. Потом - приведение оборудования в исходное состояние, и –приказ всем отдыхать… Заснуть, правда, еще долго не удавалось…
Соль земли
Московский институт инженеров геодезии, аэрофотосъемки и картографии (МИИГАиК) - наследник знаменитого Константиновского землемерного училища . Институт, расположившийся частью в замечательных зданиях архитектора М. Ф. Казакова, был в свое время первым в мире специализированным геодезическим вузом (в 2009 году МИИГАиКу исполнилось 230-лет).
У института, собирающего в свои стены романтиков, готовых служить без оглядки богу дорог и странствий, богатейшие традиции и знаменитые выпускники, в том числе, руководители и главные конструкторы ряда разделов космических программ СССР. И сейчас на Луне стоят два лунохода, на чьих приборных узлах - небольшие пластинки с названием предприятия-изготовителя – МИИГАиК. Даже шкала ценностей у воспитанников института особенная: для "МИИГАиКовца" характеристика "полевик" была и будет наивысшей оценкой человеческих качеств, и не зря в гимне их " альма матер" есть слова: "Геодезисты - соль Земли, богине Гее клятву чести мы в этих стенах принесли "…."
В 60-е- годы, когда Николай Невзоров стал студентом по специальности «Прикладная геодезия», вуз переживал свой расцвет, и причиной тому – не только нефтяная лихорадка…
Студенчество 60-х – это дети победителей и первых космонавтов. Романтики, солнечное племя, самое весеннее советское поколение, пришедшее с " оттепелью"…. Они жили, не слишком переживая, что нет у них собственных квартир, машин, дач или модной одежды, верили, что это обязательно придет, если страна продолжит свое восхождение к идеалам справедливости. И, правда, казалось, что до светлого и, конечно, научно- фантастического будущего было рукой подать. Даже названия тканей звучали как музыка: "винил, кримплен, нейлон, акрилан, орлон, полиэстер".
О ком вздыхали девчонки 60-х, кто он, герой девичьих грез ? Конечно, не ушлый снабженец, управленец- карьерист или обеспеченный бухгалтер. Он – бородатый веселый геолог, ученый-ядерщик, инженер на грандиозной комсомольской стройке в дикой степи; словом, романтик. Преданный своей профессии, верный в дружбе и любви, презирающий мещанский быт, мечтатель и бессеребренник. Такие были времена…
Впрочем, недавно О. Митяева, современного автора популярных " костровых" песен спросили: почему Ваш новый альбом называется "Романтики больше не будет»? Он ответил: «Меньше тоже не будет!».
Всегда были и будут люди, для которых охота к перемене мест, азарт поиска и открытий, интерес к неизведанному – свойства натуры, призвание. Такова уж любопытная, неутомимая человеческая природа.
А ведь есть еще и скрытая от непосвященных радость преодоления себя и обстоятельств ради важного дела… Свой образ жизни в "поле", свое "упоение в бою", когда человек и природа, как в далеком прошлом, общаются лицом к лицу, а не через стенку цивилизации. Есть тесный круг друзей-коллег, наконец, есть романтичная и очень искренняя субкультура - песни, рассказы, традиции, условности…
Пишут и теперь в интернет-блогах современные геодезисты: "Есть такая профессия - Родину снимать!" За нарочитой грубоватостью – профессиональная гордость, которая тоже никуда не делась…Каждому времени– свои геодезисты: от безымянных древнеегипетских "натягивальщиков веревок" до геодезиста - президента США Т.Джефферсона, автора Декларации о независимости или главы геодезической службы Индии Джорджа Эвереста. И пока люди будут заниматься строительством, будут исследовать Землю и другие планеты, без геодезистов –"землемеров", никак не обойтись.
Для Невзорова студенческие годы в МИИГАиК пролетели быстро, хотя и были наполнены решающими событиями. Именно здесь Николай Иванович встретил свою будущую супругу Александру Анатольевну, которая училась на курс младше и, по его словам: " до настоящего времени определяет ритм и весь уклад моей жизни ".
На первом курсе его, уже отслужившего армию, сразу же определили старостой – и на все пять лет. Как молодого коммуниста, партком института рекомендовал Невзорова в секретари комитета комсомола - и тоже на пятилетний срок. Комсомольские обязанности, впрочем, его не тяготили, да и организация была авторитетной: без нее нельзя было, например, отчислить студента, и, бывало, Николаю приходилось заступаться перед ректором за товарища . Комсомольцы всерьез следили за качеством преподавания – даже настаивали на смене неквалифицированных преподавателей, и это у них получалось.
Учился Николай легко: за плечами выпускника техникума был багаж профессиональных знаний и сибирского полевого опыта. И на учебной практике, пока однокашники осваивали азы геодезических измерений на учебном геодезическом полигоне в Подмосковье, Николай в бродил с теодолитом и нивелиром по побережью Охотского моря. На второй практике он выполнял топографическую съемку под проектирование Чернобыльской АЭС, на третьей - изыскания мостового перехода через р. Волга в г. Горьком ( г. Нижний Новгород), на четвертой, вернувшись в когда-то уже знакомые места, трассировал железную дорогу Ханты- Мансийск - Обь с мостовым переходом через р. Обь.
Не всякая профессия дает человеку возможность увидеть воочию дело своих рук . А за первопроходцами- геодезистами, после их точных привязок, топографических съемок и изыскательских работ приходят строители и горняки, управленцы и ученые, военные и транспортники, и, в результате, растут города, поселки и дома, бегут вдаль дороги, поднимаются заводы и мосты, которые служат людям долгие годы .
До сих пор тот нижегородский мост через Волгу - единственный в нашей стране, имеющий уклон около десяти градусов (кстати, здесь длина мостового перехода впервые была измерена с помощью светодальномера). По результатам изысканий, в которых участвовал Невзоров, на Охотском побережье началось строительство курорта с естественными выходами горячих источников минеральных вод, по своим целебным качествам не уступающих водам Кисловодска.
Институт Николай закончил с красным дипломом, и ему настойчиво предлагали остаться в Москве . Но получить квартиру для уже образовавшейся семьи в столице было практически невозможно. Невзоровы выбрали Белоруссию, сельскохозяйственную академию. Был там уже и хороший знакомый - беспокойный профессор Соломонов, который при встречах неоднократно предлагал молодому геодезисту свою помощь в работе над кандидатской диссертацией.
В Горках.
Город Горки – центр Горецкого района Могилёвской области на реке Проня. Несмотря на провинциальность городка, расположенная в нем Белорусская сельскохозяйственная академия (в прошлом - земледельческий институт с правами университета )- заведение с полуторовековой славной историей. Первое в мире учебно-опытное поле, прототип первого в мире зерноуборочного комбайна, первый в России гончарный дренаж и т. д. До сегодняшнего дня – это крупнейший аграрный вуз среди стран СНГ и Европы (в числе выпускников - сам "батька", Президент А. Г. Лукашенко), чудный дендропарк, огромные опытные поля.
Горки страшно пострадали во время войны - город был оккупирован уже в июле 1941-го. Фашисты разграбили лаборатории и библиотеку института (ее вывезли в Германию), в учебных корпусах разместились гестапо и жандармерия, у административного корпуса стояли виселицы, в саду учебно-опытного хозяйства вырыты рвы, которые стали братскими могилами для тысяч людей. В маленьком районе воевало 9 (!) партизанских отрядов, в самом городе работало горецкое подполье. В17 км от Горок - поселок Ленино, в предместьях которого формировалась и получила боевое крещение повстанческая польская армия(1-й дивизии имени Тадеуша Костюшко).
После войны в Горках уцелело только четыре жилых дома. Отстроились Горки только к середине 60-х, когда Академия принимала уже до 8 тысяч студентов, в том числе, из Вьетнама, Венгрии и Кубы. А воинские памятники и Музей советско-польского боевого содружества в этих краях в 60-70 годы были местом паломничества советских и польских туристов.
В студенческом общежитии академии семье приезжих преподавателей выделили отдельную комнату в 18 кв. метров, и на первых порах Невзоровых это нисколько не огорчало. Жена Александра, заочно закончив МИИГАиК, работала в Академии сначала лаборантом, потом ассистентом кафедры геодезии. Правда, бывало, что молодая хозяйка, только что хлопотавшая рядом со студенткой у плиты, через полчаса должна была оценивать знания соседки в области геодезии, но возраст, как известно, - дело наживное…
Ассистентом Невзоровым на кафедре геодезии БСХА были довольны, без всякого лукавства отмечая в характеристиках, что молодой инженер-геодезист " отличается большим трудолюбием, серьезным отношением к делу, и обладает спокойным и уравновешенным характером."
Параллельно с педагогической работой Николай Иванович интенсивно работал над кандидатской диссертацией, в 1973 году поступил в очную аспирантуру при кафедре геодезии БСХА. Он и по сей день с благодарностью вспоминает своего руководителя аспирантуры - профессора Соломонова – за помощь в работе над диссертацией и в приобретении первых навыков педагогической деятельности.
Тема диссертации была чисто геодезическая " Распределение погрешностей измерения трилатерации" (трилатерация- от лат. trilaterus — трёхсторонний. Метод определения опорных геодезических пунктов, заключающийся в построении на местности цепи или сети последовательно связанных между собой треугольников и измерении в каждом из них всех трёх сторон. Углы этих треугольников и координаты их вершин определяются тригонометрическими вычислениями).
К1977 году Николай Иванович завершил работу и защищаться решил в родном институте (где стены помогают!). 17 марта успешно защитился, стал кандидатом технических наук.
Казалось бы, все складывалось хорошо, но тяготило отсутствие нормального жилья. Пятилетнюю дочку Галю по вечерам уже трудно было отыскать в большом студенческом общежитии – где, у кого она сегодня в гостях? В 1977 году у Невзоровых родился сын Сергей, и вчетвером в 18 -метровой
Сообщение [Страница 1 из 1]
Форум
